Раковых пациентов, в терминальной стадии, мы, к сожалению, забираем не часто…
Ну просто им чаще нужен просто уход, внимание родных, и спокойный уход из этой бренной жизни. Эвтаназия у нас запрещена и они, если бы даже хотели, не могут уйти спокойно во сне, они тянут эту жизненную лямку, хлебая страдания до последнего вздоха. Хотя, надо сказать- наше государство все таки повернулось лицом к ним и сейчас им значительно легче, да и медицина в плане онкологии, и в нашей стране шагнула если не глубоко вперед, но сделала существенный, хоть и маленький шажочек.
Одно из показаний доставки в реанимационное отделение- кровотечение. Кровотечение мы просто обязаны остановить. Но и то, в тот вечер доктор скорой помощи, вызвала меня скромно:
-Доктор гляньте, может заберете? Рак легкого, метастазы, уже второй день харкает кровью, не много, но пока мы ехали, уже со стакан наплевал.
Он не лежал, он сидел. Худощавый, бледно- серый, с карими глазами мужчина, чуть за пятьдесят, его длинные, черные волосы, единственное, что осталось здоровым, зачесаны назад. Эх, чуть за пятьдесят, сколько их таких, это только в наших кривых статистических данных, мы, мужики доживаем до семидесяти, там в кривом зазеркалье 24 канала, так все хорошо, а в нашем мире не так все радостно, как хотелось бы.
Он глянул на меня как то испуганно, ему жутко хотелось домой, к родным:
-Доктор, мне уже легче, завтра на химию ехать…
И в этот момент его стошнило, стошнило кровью, сгустками. Он снова взглянул на меня, бледный, осунувшийся, испуганный, испуганный до жути.
-Давайте его к нам.
Привезли. Особо мне ему ни чего не пришлось делать- кровоостанавливающие препараты сразу возымели положительное действо. К вечеру он успокоился, перестал кашлять и уснул. На следующий день я планировал его перевести в другое отделение на долечивание.
Но в четыре утра меня потревожила сестра:
— Доктор, снова кровотечение…
Захожу я на палату, а у него фонтаном кровь.
-Мне плохо, трудно дыша…
Договорить он не успел. Потерял сознание, судороги…
-Быстро интубировать!!!
Мы махом засунули трубку в трахею, стали санировать кровь. Подключили к аппарату ИВЛ. Я думал- он умер, но слабенькая, жиденькая пульсация на сонной артерии говорило об обратном. Наверное, его в этот момент стоило бы и отпустить. Но автоматизм, заложенный годами работы, скомандовал другое.
Мы стали лить плазму, отмывать трахею, успокаивать нервную систему наркотическими препаратами. Вскоре его сердце стало эффективно прокачивать кровь, но давление я старался держать не выше девяносто и сорок, понимая, что любой скачек сорвет все тромбы.
Двое суток мы вентилировали его органы дыхания, двое суток отмывали от крови восдухоносные пути. На третьи он очнулся. На четверные мы отлучили его от ИВЛа и передали в терапевтическое отделение. Он был слаб, но жив, однако в душе я прощался с ним, мне казалось, что он не выпишется.
Я уже было в рутине работы забыл о нем. Но мне привели очередного пациента из терапии, кому нужно было снять подключичный катетер. И это был он. Он пришел своими ногами. Я убрал центральный венозный катетер, прикрыл рану, дал ему еще полежать.
Он зашел в ординаторскую.
-Доктор, спасибо вам большое, я ведь тогда думал, что умру, спасибо что дали еще пожить…
Он искренне улыбался и благодарил. Если честно- нас редко кто благодарит, нас не помнят, мы уже привыкли к этому и нас это не парит, но от таких слов всегда теплеет и оттаивает черствая душа доктора.
https://doktorbel.livejournal.com/809321.html
Нет тэгов
Источник: mirvracha.ru
